Чародейство Всеслава, надежно спрятанное от посторонних глаз внутри многослойных барьеров комнаты для медитаций хозяйки этого особняка, с некоторым трудом просачивалось наружу для сбора искомой им информации, но всё же определенный успех, судя по читаемому на лице правителя Полоцка мрачному удовлетворению, оно возымело. Грубая модель, которую он слепил буквально на коленке, оказалась достаточной, чтобы примерно предсказать наиболее вероятный ход развития событий. На что-то большее рассчитывать было сложно: слишком много неизвестных факторов, неучтенных переменных. Восковые фигурки, представляющие собой Кадока и Эрешкигаль, задрожали и направились от мастерской к башням, за ними же последовали и Ливия с котом. Сам же Всеслав (с огромным копьем, на которое ушла треть свечки), зашагал куда-то в сторону. Бровь героя приподнялась, когда его фигурка внезапно упала и оплавилась от жара, который в комнате совершенно не чувствовался. Ему, конечно, было известно, что сильно верить таким пророчествам не стоит, но результат был всё равно крайне любопытным. Криво усмехнувшись, князь перевел взгляд на остальные фигурки. Больше всего его интересовала таинственная Анна, которая следовала за партией, направляющейся к башням, но в некотором от нее отдалении. Построенная модель никак не выдавала мотивов и намерений таинственной ведьмы, и гадать о них было бессмысленно. Убедившись, что если она и заманивает их в ловушку, то эта ловушка более сложная, чем "выманить их подальше в метель, ударить по голове и прикопать в каком-нибудь сугробе", Лансер задумался о том, какой курс действий будет лучшим в сложившейся ситуации. Конечное решение было за его непутевым временным мастером, но ни на него, ни на идолище поганое, которое в его глазах не сильно-то и отличалось от пресловутых ведьм, полагаться Всеслав не собирался. Если потребуется, он будет действовать и один. А Кадоку об этом знать не обязательно.
Гадание на воде, воздухе и снежинках много информации не принесло. Перед глазами героя пронеслись картины жизни Ливии, беззаботно слоняющейся по дому, сидящей за книгами, занятой уборкой, играющей с котом. Редкие посетители - все женщины - среди которых была и Анна. Их внешность он на всякий случай запомнил. Территория вокруг дома, потревоженная только быстро засыпаемыми вездесущих снегом цепочками снегов и неясными силуэтами во тьме, пропадающими с наступлением рассвета. Много нечетких образов, значение которых улавливалось с трудом. Иначе говоря, полная неудача. Надеявшийся увидеть что-то, не совпадающее с историей, рассказанной им девочкой, Лансер с раздражением прижал ладонь ко лбу, предвосхищая еще не начавшуюся головную боль. Даже став духом, было сложно избавиться от старых привычек.
Сдаваться было рано. Оставалась самая интересная часть гадания, на которую он возлагал наибольшие надежды. Вопросов, которые он задал ложке-медиуму, было множество, и, как он подозревал, многие из них он сформулировал не до конца корректно, ибо в таком гадании критической частью успеха была формулировка. Если ответ на "стоит ли помогать ведьмам" был "да", то, каким именно ведьмам помогать и в чем, это уже требовало уточнений, которые полагались на детали, ему неизвестные. В целом, выходило, что Анне доверять можно, но не во всем, матери Ливии доверять нельзя, самой Ливии можно, ради успеха миссии нужно идти к башням, экзекуторы живы, но помогать им не стоит, как и ведьмам, Хель и Скади тут действительно замешаны, а Кадок выжить в сердце бури все-таки не сможет. Так как "помогать" в данном случае было понятием очень расплывчатым, он добавил к этому "помогать экзекуторам убить ведьм" и наборот, что позволило ему получить хоть какую-то информацию.
Всё это надо было осмыслить. Посмотрев на сгустившиеся за окном сумерки, князь Полоцка подумал секунду, но всё же благоразумно решил не покидать мастерскую могущественной ведьмы через окно. Выйдя из комнаты для медитаций, он проскользнул мимо гостиной, где Ливия тихонько напевала себе под нос что-то удивительно для ее положения беззаботное, и, приоткрыв входную дверь, просочился на крыльцо. Вдохнув полной грудью морозный воздух, он зашагал, уже не скрываясь, к тому месту, где он оставил приманку для зверей. Из головы у Лансера не выходила та оплавившаяся фигурка с огромным копьем. Если верить предсказанию, то завтра он должен быть умереть, что бы это ни значило для героического духа. Был бы это какой-нибудь другой герой, он бы первым делом сообщил об этом мастеру. Пророчества не абсолютны, они всего лишь раскрывают перед видящим наиболее вероятное будущее. Его можно предотвратить. Но... для этого не нужен мастер. В приступе обычного для него суицидального безрассудства Всеслав решил разобраться с этим сам.
Приготовленная им ловушка была пуста. Ежась от усилившегося, буквально режущего кожу ветра, который уносил вместе с собой его магическую энергию в масштабах, которые в дважды превышали дневные, он осмотрел снег и нашел следы чьих-то лап, совсем свежие. Почти в тот же самый момент он почувствовал чужое присутствие. Со значительного расстояния на него смотрел зверь. Если бы не то, что Всеслав неплохо видел в темноте, он не смог бы даже увидеть его очертаний. Огромный волк или собака - сложно было понять - почти сливался с темнотой. Четко можно было увидеть только яростный огонь ярко-желтых глаз. Переведя взгляд со Всеслава на мастерскую, на территории которой тот находился, зверь моргнул и побежал в темноту. Повинуясь импульсу, Лансер призвал копье и последовал за ним. Его кое-что заинтересовало в этом создании, отдаленно похожий взгляд он уже наблюдал сегодня. Хоть в нем не было и толики той злобы, что он увидел в глазах молчаливой собаки, но в нем горел тот же разумный огонь. Каким образом кот Ливии был связан с этим монстром?
Преследовать пришлось долго, добрые 5 минут. Удалялись они, как заметил Всеслав, в противоположную сторону от башен. Атака пришла внезапно, он еле успел подставить древко зачарованного копья под зубы прыгнувшей из темноты собаки. Теперь с близкого расстояния он имел возможность рассмотреть ее в деталях. Она действительно была собакой - огромной, метра полтора в холке - и черной как ночь. Он даже не был полностью уверен, что она просто черная, слишком уж странно расплывались ее очертания перед глазами, как будто она была частью ночи. Не поэтому ли Ливия предупреждала их не выходить из дома после заката? Зубы бессильно скрежетали по фантазменному оружию, но сила у существа была такая, что Лансеру пришлось значительно напрячься, чтобы устоять на ногах. Отшвырнув так и не издавшую ни одного звука, кроме хруста сминаемого снега, собаку, он нанес удар, метя ей в шею, но к его удивлению та, странно извернувшись, отпрыгнула назад, не понеся никакого урона. И тут она завыла. Всеслав понял, почему она молчала раньше. Пронзающий душу вой был магической атакой, которая не возымела против него особого эффекта. Это подтверждало, что он сделал правильное решение, решив разобраться с этим в одиночку, без Кадока. Обезумевшее животное, капая слюной, кинулось на него снова. С усмешкой, Лансер поднял своё оружие, готовясь встретить удар, но в последний момент он понял свою ошибку. Слишком сосредоточившись на одном противнике, он проворонил второго. Возможно, магическая атака собаки притупила его рефлексы, а, может, во всем виновата темнота и проклятый, лезущий в глаза снег, по крупинкам забирающий жизнь из всего, чего он касался, но удар в спину он успел увидеть только когда уже стало слишком поздно. Тот, кто наносил его, не играл со своей жертвой и вложил в него столько магической энергии, что тот стал подобен фантазму. Молниеносному и смертельному фантазму. Единственное, что успел сделать Всеслав, осознав только теперь смысл собственного пророчества, это вспыхнуть, прокляная собственную неосмотрительность и превращая свою энергию в обжигающее пламя в надежде если не забрать с собой врагов, то хотя бы нанести им столько урона, сколько возможно, в последней самоубийственной атаке.
