- Ах, плакали мои попытки быть скрытным и незаметным. – Скандинавия ответил ей мягким смехом, отражая тепло солнца, заливавшего зону отдыха. Немного дружелюбной усмешки, легко читавшейся в его интонациях, понять, что он сейчас улыбался было не так уж и сложно, а ещё просто легкая толика драмы, как если бы Офелия ранила его в самое сердце своей догадкой. Танцующим движением он приземлился в отодвинутый стул и закинул ногу на ногу, совершенно не чураясь солнечного света. – От тебя ничему не укрыться, Офелия. Намасте. – Вот только, судя по невероятной палитре эмоций, которые сейчас окружали собеседницу, она сама далеко не полностью осознавала, что именно происходит с нею в эту минуту, для этого не обязательно было даже иметь внутреннее зрение, достаточно было просто немного за нею понаблюдать.
Помахав Машу и Гаррет, от чего первая на секунду прервалась и радостно замахала руками в ответ, Пепе поставил на столик рядом креманку полную чрезвычайно сложно сконструированного мороженного, выглядящего так ярко, словно сюгендзя планировал выигрывать с нею в конкурсах на самый вычурный десерт в этой части штата. Быть может, и всего континента. Однако, десерт был не тронут, служа скорее аксессуаром и аттрибутом, а, теперь, и поводом побыть рядом с шведкой чуть больше, чем пару минут.

– Ты выглядишь озадаченной. – Он перевел взгляд с бассейна и улыбка игравшая на его губах практически пропала, в голосе ощущалась легкое беспокойство с читавшемся в нем интересом. Он не любил медлить с тем, что бы задавать вопросы, ему не нравилось, когда тишину пытались использовать как мягкий бархат, призванный защищать хрупкие вещи, позволяя той обволакивать слова. Если переборщить, что удивительно легко при незнании и непонимании, такая тишина легко становилась неловкой и смущающей, от неё веяло искусственностью и неправильностью, а, значит, её стоило отгонять подальше, распыляя легким движением руки, как облако дыма. - Интересно, что именно в этом чудесном месте, могло так встревожить тебя?

Его интонации прыгали, с шутливых и беззаботных, до заботливых и  теплых – грань размывалась легко, смешивая палитру слов вместе, после чего те выглядели очень похоже на ту смесь красок, что играли вокруг Офелии, когда она бросала взгляд на телефон, очевидно бывший источником её текущего состояния. Эмоции сменялись так быстро и были столь запутанны, что определить природу её состояния практически не было возможным. Это привлекало и, конечно же, тревожило – какое событие могло столь сильно выбить Офелию из себя, да ещё тут, на курорте?

Неужто...?

Первая мысль была о Кирштарии, но Водайм был не тут. Лидер их маленькой семьи потешно надул губы и отказался отправляться в Вегас, считая такой нырок баловством, не более, настаивая на других, более важных делах. Остальных же Пепе отбросил, просто сочтя, что эти вкрапления розового и фиолетового, что он углядел в моменты задумчивости девушки, были бы неуместны в ином случае. Пожалуй, будет неправильно пытаться гадать, стоит просто дождаться Офелию, когда та соберется с мыслями и сумеет ответить сама. В конце концов, строить догадки можно бесконечно, но едва ли в них будет толк.

Офелия... Оправдывалась? Или пыталась уйти от ответа? Даже не так, нет, это было что-то сродни отчаянному порыву, попытке попросить помощи, но никогда не высказанной, не озвученной, может из-за гордости, как могли бы подумать, но Скандинавия видел лучше. “Видел”, определенно, было тем самым словом, которое бы отлично подошло под ситуацию и что приходило на ум, когда он слушал неуверенную, даже слегка робкую речь Офелии, выглядевшей так, словно она столкнулась с непостижимым и непреодолимым препятствием, которое было не обойти. Пожалуй, так и было – некоторым людям весьма нелегко найти силы переступить через себя и понять, что сами они хотели бы большего. Увы, игнорировать свои же желания было навыком, который многие люди воспитывали с детства, становясь настоящими мастерами.

- Ах, Кирштария, - Скандинавия протянул его имя крайне мечтательным тоном, словно влюбленная школьница, снова театрально, продолжая улыбаться и откинулся на спинку шезлонга. – Милейший молодой человек, но какая печальная судьба. – Взяв в руку хрустальную креманку он чуть взболтал её в руке, хмыкнул, и, взяв со столика крупную соломинку, вставил в изрядно подтаявшее мороженое и сделал несколько глотков, смакуя приторно-сладкий сливочный вкус. Мечтательная пауза длилась совсем немного, после чего Ароу отставил мороженое, хотя уже скорее охлажденный коктейль, рядом. – Не уметь развлекаться. Если кто-то ещё последует за ним, то это будет настоящей потерей хороших людей.
Негромкое бормотание “в пустоту” – Скандинавия наблюдал как Офелия старательно ковыряла вилкой чизкейк, после чего чуть придвинулся к ней, полулежа в максимально расслабленном состоянии.

- В индуизме есть такой замечательный принцип, как Адваита. Помогает принимать жизнь как она есть. – Как всегда, Пепе не говорил с Офелией словно был лектором, но только оставлял замечание, делился тем, что любил и понимал сам, интерпретируя, подбирая и донося в самой простой, доступной для не углубившегося человека, форме. – “Целостность и единство, причина, потому, что это нужно следствию”. И это касается не только людей и их мировоззрения – происходящего в том числе.

Голубые глаза Пеперончино задержались на Офелии совсем недолго, сместившись в сторону Слуг и он снова облокотился на спинку шезлонга, уже взяв в руки прохладный “напиток” и потягивая его по мере разговора. – И человек, который находится где-либо, находится там именно потому, что ему и Вселенной, которой он является, нужно там быть, - Пусть это и звучало излишне фаталистично, но объяснить предельно сложную концепцию малопосвященному человеку, который при этом столь растерян занятие не из легких и его правильность будет крайне тяжело оправдать. Не то, что бы, он планировал это делать в принципе.

Интересно было наблюдать за столь явным примером прохождения двенадцати нидан, даже если люди отрицали их существование или идейность такой философии, Офелия явно проходила через них, пусть и в довольно приземленном виде.
- В том, что бы быть предоставленной самой себе нет ничего дурного, Офелия. – Подкрашенные губы Пепе растянулись в явной улыбке, когда он стрельнул в неё глазами. – Разве можно говорить с человеком, когда он занят делом? – Задав этот вопрос, Пепе довольно быстро ответил на него сам. – Даже если этот человек – ты сам.

Аккуратно уложив волосы бледными пальцами, сюгендзя бросил взгляд на чизкейк, попавший под яростную атаку уходившей в мысли Офелии и с легким смешком добавил.

- И судя по тому, как ты терзаешь несчастный десерт, дорогая, у твоего беспокойства есть более реальный источник, взбудораживший твое сознание. И, уверяю,  смесь сыра и сахара тут не. При. Чем.

Пепе присел повыше и, поставив локоть на подлокотник, уложил на ладонь подбородок, посматривая на Слуг в бассейне. Отчасти, ему казалось, что он бесцеремонно втягивает задумчивую девушку в этот разговор, едва ли не схатив за руку, но, быть может, это и было ей нужно?  – Слуги, ммм? Как насчет того, что бы ты поделилась со старым добрым мной тем, что у тебя на сердце, а мы, как подобает девочкам, пощебечем о твоих тревогах и найдем выход из этой ситуации?

Упоминать о том, как Офелия не могла не заметить подмигивание Скандинавии, пожалуй, не было даже необходимости.

Отредактировано Scandinavia Peperoncino (2020-08-07 13:03:10)