О суровом нраве и своеобразном подходе госпожи Найтингейл к своим пациентам ходили легенды. Ещё в первый месяц своего пребывания в Халдее энфорсер была наслышана об этой удивительной женщине, но сколько ни пыталась выяснить причину ужаса окружающих по отношению к ней, так и не смогла до конца этого понять.

Ведь врач должен поставить тебя на ноги, помочь преодолеть недуг и применить для этого все имеющиеся на данный момент знания. Каков он по характеру и что он предпишет - уже не забота пациента.

В чём-то наивный и до тошноты практичный подход к делу Базетт выработала ко многим вещам, и здесь не было особых исключений. К тому же, латать раны и облегчать боль Флоренс умела. Наконец, предполагалось, что система Халдеи сработает автоматически, если Слуга захочет навредить человеку.

Иными словами, ни одного повода не доверять такому врачу у мага не было, а потому все предписания, пусть иногда и слишком нудные, она выполняла автоматически, как если бы ей дали приказ отправиться на очередное задание. Не прохлаждаться же здесь! Нужно как можно скорее восстановиться. Беспокоили не ранения, которые залечить было делым несложным - тут хватило бы и своих собственных умений.

Но увиденное ТАМ, пережитое состояния отсутствия контроля, безысходности, всколыхнувшиеся чувства и тревоги - всё это мешало вернуться в привычную колею. По крайней мере, таков был вердикт хозяйки медблока, а кто мог ей перечить?

* * *

Странные продолговатые пилюли светло-голубого цвета выглядели несколько иначе привычных, выдаваемых ранее. Возможно, другая партия, или они сильнее действуют?

Без разницы. С тем же равнодушием, при каком протирают пыль со стола, Базетт приняла лекарство, не оспаривая его пользы и не надеясь на него. Надо - значит надо, к тому же, тревожные сны хотелось заглушить как можно скорее.

Этот вечер ничем не отличался от вереницы предыдущих: постепенно затихающий гул за стеной, приятная тишина пустой комнаты и бумаги, которые со всей педантичностью приходилось заполнять.

Мягкий свет настольной лампы создавал ощущение безопасности, а монотонная работа успокаивала. К тому же, далеко не каждый вечер Базетт проводила одна: время от времени Ассасин настаивал на своей помощи и помогал заканчивать работу раньше. И нельзя было сказать, что это мешало или раздражало. Возможно...

На мгновение кисть перестала слушаться, и вместо аккуратного слова получилась клякса.

Возможно... в его компании было даже неплохо.

В висках начало неприятно гудеть. Глухой, назойливый стук. Металлический привкус во рту. И дрожь.

Что за чёрт?!

Инстинктивно женщина схватилась за голову, но боль усиливалась. Свет, до сего момента приглушенный и мягкий, теперь резью стал раздражать глаза. Сердце бешено заколотилось.

Стараясь дышать глубоко и сохранять самообладание, Базетт попыталась встать и помотать головой, чтобы прогнать это странное наваждение, но ей стоило титанических усилий удержаться на ногах.

Женщина начала испытывать смущение и тревогу. Она где-то совершила ошибку - в этом можно быть уверенной. Она, похоже, загнала себя в угол - тут сомневаться не приходилось. Она дала слабину и поддалась этому треклятому наваждению - это уж точно известно.

Смотреть было больно, и, если бы маг посмотрела в зеркало, то заметила, что радужка её глаз меняла цвет. Но боль эта, медленным ядом просачивающаяся в каждую клеточку её тела, порождала раздражение и ещё большее смущение. Что пошло не так? Что случилось?

Движения, и прежде наполненные рассчитанностью и точностью, стали ещё более неестественными, будто бы сокращение каждого мускула приносило страдание. Спазм сжал горло, и невозможно было вымолвить и слово.

Гнев постепенно переполнял чашу терпения. Неизвестность - вот что злило больше всего. Причина, по которой это происходит. Время, предназначенное для спокойной работы. Слуги, допустившие такое. Халдея, существующая прямо здесь и сейчас. Весь этот чёртов снег, весь этот колючий холод. Эта лампа, что светит со всей яростью. Эти никому не нужные отчёты. Эти никому не интересные вопросы.

Из последних сил, держась за край стола одной рукой, чтобы не рухнуть от боли, маг швырнула на пол единственный источник света в этой комнате. Жалобно скрипнув, задевая стену, невинный предмет укатился в угол.

Темно. Так лучше. Так намного лучше. Но всё ещё больно. И душно. Кровь будто закипала, а голова раскалывалась на мелкие кусочки. Кто виноват?

Кто ходит по коридору? Кто издаёт эти звуки? Почему бы тебе не умереть прямо сейчас?

Дверь неспешно открылась, и из темноты Базетт бросила на посетителя полный ярости и боли взгляд.

- Я тебя убью, - глухим, пока ещё вежливым, но полным равнодушия голосом произнесла энфорсер.

Она забыла о Щарле в тот же момент, как он перестал попадаться ей на глаза. Бежала молча, от мучительной боли, отдававшей в мышцах, сжимая челюсть.

Коридоры были слишком светлы. Так ей казалось. Словно миллиарды тонких игл, пучки света впивались в кожу, делали дыхание затруднительным, а возможность видеть - невообразимым чудом.

Кто-то, кажется, открывал дверь, но женщина пронеслась так быстро и с такой силой ударила по ней рукой, что та, резко отвернувшись обратно, издала хлопок и страдальческий скрип. Что высказал хозяин комнаты, пытавшийся выйти, Базетт уже не услышала.

Резко остановившись у лестницы, так, что заскрипели полы, женщина стала озираться. Она не осознавала себя, но помнила расположение комнат и иных помещений, которые успела изучить за время своего пребывания. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы принять решение - да, именно ТУДА ей и нужно. ТАМ её не найдут. ТАМ можно спрятаться.

И если кто-то придёт ТУДА - она его порвёт на части. Хриплым, ледяным рычанием ответила маг на звуки приближающихся шагов. Она УБЬЁТ его.
Но сначала ей надо укрыться.

Рывок - и её и след простыл.
Этаж, другой, третий…

ЗДЕСЬ.

Мерный шум и гул труб отпугнул Базетт. Не то. Не здесь. Но она не смогла вернуться - кто-то шёл за ней неотступно, будто пытаясь загнать в угол.

Она не понимала, что происходит и кто она есть, но повсюду, где ей чудилось что-то живое и представляющее опасность, она улавливала сладковатый запашок падали, щекотавший ноздри и пробуждающий особенный инстинкт - инстинкт охотника.

Резкое, неестественное движение в сторону - туда, прочь, в глубину этого адского парилища. Здесь душно, здесь мокро, здесь шумно. Здесь нельзя БЫТЬ.

Но ОН следовал за ней. И он заплатит.
Темнота коридоров медленно раскрывала свой мертвенный зев, обнажая череду уродливых металлических конструкций, будто застывшие, намотанные на тушу её же собственные кишки. Удушающий смрад заставлял голову трещать от невыносимых сигналов, поступающих к мозгу.

Шлёп. Шлёп.
ОН здесь.

Один ли?
Или же?

Огрызнувшись потенциальным врагам, женщина приготовилась к нападению.