Рококо — эпоха удивительная, чем-то притягательна и чем-то казалась отталкивающей, эпохой, когда то тут, то там возникали слухи о всеразличных скандалах, коим полнился высший свет в те далёкие-далёкие времена. Это была эпоха, когда правили наперсницы и любовницы сильных мира сего, когда по их желанию могла начаться война или заключиться мир, когда разваливались королевства или воспаряли на мировой арене. Эпоха, в которой никогда не знаешь, чего ожидать. И Агасфер прекрасно помнил эти времена. Прекрасно помнил жеманных девиц и мужчин, чьи лики порой были крайне женственными. Помнил лицемерные улыбки, тонны пудры и румян, и этой косметики порой было так много, что, наверное, и настоящих черт лица невозможно было узреть. Можно было сказать, что всё естество мага, опираясь на опыт, сопротивлялось путешествию именно туда, во Францию времён господства мадам де Помпадур. Хотя, Агасфер помнил и другое её имя, Жанна-Антуанетта Пуассон.

Впрочем, отказываться от задания — значит струсить. Не то, что бы Агасфер отличался чрезмерной храбростью, как порой могло казаться из-за его самоотверженности, однако не к лицу демонстрировать нечто подобное перед только призванным мальчиком-Форейнером с, как выяснилось, не слишком большим жизненным опытом. Однако жестоко было заставлять сражаться и детей, разве не так? Пусть даже те и выгравировали своё имя в умах и сердцах людей, даже в самом Троне Героев, они всё ещё оставались детьми. Агасферу вдруг резко захотелось сплюнуть куда-то в сторону — какой же паршивой показалась ему система, но он сдержался вновь, растянув губы в привычной дружелюбной манере.
— Да, конечно. Задача будет выполнена, — привычно мягким голосом отрапортовал Агасфер, и на том вышел из операторской, мысленно проклиная тот день, когда вообще решил связаться с этой организацией. Впрочем, напоминание о цели тут же сбавило градус негодования относительно использования ребёнка в миссии. Пусть даже этот ребёнок — космический зонд. Другим же спутником оказался и вовсе небезызвестный маг Цветов, и отчего-то пока что в его присутствии "вечному жиду" было несколько неуютно.

Но сейчас следовало основательно подготовится к путешествию. Из всех нужных ему предметов маг взял с собой лишь свою "волшебную монетку" да один камешек с необычайно глубоким синим цветом — пусть даже изначально это и был синий сапфир, но можно было ощутить значительные ощущения наличия магической энергии, которые были подозрительно похожими на "фон" самого мага. Почти как если бы этот камень был частью него самого, частью его тела или и вовсе души.

В последний раз осмотрев своих путников, Агасфер поправил атласную чёрную ленту и, кажется, вовсе недовольно хмыкнул, глядя на эти треклятые туфли на высоком каблуке и кружева на рукавах. Они были чертовски неудобными, однако ходить в таковых по улицам Парижа было подобающе, учитывая то, что явно там не было современных благ цивилизации. Он не стал говорить ничего да Винчи — в конце концов, одежда под тогдашнее время подходила идеально, давая возможность слиться с толпой. Что же, иного пути нет — и этот неутешительный итог стал последней мыслью, с которой Агасфер зашёл в капсулу...

... Падение оказалось почти мягким: хотя, честно признать, в целом приземление было удачным, вестимо, при вводе координат допустили лишь незначительную погрешность. Поднявшись, наконец, маг оглянулся на своих спутников:
— Надеюсь, все целы? — уточнил он, поднявшись на ноги и отряхнувшись. Кажется, выброшены они оказались и вовсе на окраине дворцового парка, и пахло здесь превосходно — редчайшие цветы, испускавшие медовые ароматы, от которых. казалось, вот-вот закружится голова. Наконец, оглядевшись, Агасфер хмуро выдаёт, — Кажется, забросили нас прямиком в королевский сад, господа. Есть варианты, с чего можем начать наше расследование?