Сложившаяся ситуация вызывала в глубине души мага определённое напряжение. В конце концов, они зашли на территорию врага, который рано или поздно появится, возможно даже, что он или она уже давным-давно наблюдает за ними, едко смеясь с того, что они похожи на слепых котят. Агасфер мог лишь предполагать, что же произошло, кажется, слишком уж углубившись в мысли — настолько, что перекидывания едкими фразами между Кастером и Берсеркером он пропустил мимо ушей, подобно какому-то сквозняку. И, наконец, вынырнув из своих размышлений, он уловил лишь то, как Мефистофель отзывается на слова Мори об актёрах саругаку. "Вечный жид" заметил то, как меняется настрой Берсеркера на более воинственный, и уловил, как его взгляд пропитался жаждой кровопролития – маг был готов хлопнуть себя по лбу за собственную забывчивость в отношении таких вещей, хотя для его лет жизни память Агасфера можно было счесть феноменальной. Он думает лишь секунд десять, формулируя свои слова с расчётом, что Берсеркер не сорвётся раньше времени. Лучше пусть не разбрасывается своей яростью, когда оно не нужно.
Порой Агасферу казалось, что его терпение благодаря полученному "наказанию", и впрямь было безграничным — маг с успехом игнорировал подначки своего Слуги, а иногда даже умудрялся отшутиться в ответ. Вот только, кажется, Берсеркер таким запасом терпения не обладал и, возможно, даже не понимал, почему Агасфер не одёргивал Мефистофеля. Да, пожалуй, стоило учесть этот фактор при формировании команды, или хотя бы вспомнить, что не все люди одинаково терпеливы, а уж Слуги и подавно. Так что, переходя на ментальную связь только с Берсеркером, Агасфер говорит всё тем же спокойным тоном, дабы не вывести из себя и без того "раскочегаренного" едкими словами Кастера японца.
« — Когда собака лает, Вы ведь не встаёте на четвереньки и не лаете в ответ? — хоть его слова и звучали спокойно, но были прямыми и без обиняков, возможно, даже в чём-то грубоваты по своему содержанию, но ему хотелось, чтобы Берсеркер не растрачивал свою ярость впустую — в определённый момент она действительно смогла бы сыграть важную роль, — Воспринимайте его слова как сквозняк, но за своего излишне болтливого Слугу я приношу извинения. Я уже привык пропускать его слова мимо ушей, поэтому было недальновидно с моей стороны считать, что Вы поступите так же. »
И, словно подтверждая свои слова, Агасфер выдохнул, переводя взгляд уже на Кастера, и решил дать ему небольшое поручение, дабы отвлечь от попыток Мефистофеля задеть гордость их компаньона:
— Мефисто, ты больше ничьего присутствия не ощущаешь? В конце концов, уж лучше заняться чем-то полезным, чем тратить своё время впустую на всякую ерунду. — и после чуть склоняет голову набок и мрачновато улыбается, но в глазах — острота и холод, — В конце концов, разве не ты хотел бы повеселиться? Словесные перепалки не приносят такого удовольствия, как возможность получить чью-то душу, не правда ли? — он знал то, что говорили о Иоганне Фаусте, что чернокнижник, дескать, создал демона или душу заложил подобно какой-то ценности в ломбарде. Вот только история та была туманна — в те времена Агасфер довольно много бывал в землях будущей Германии, но различные моменты в истории этого человека разнились, если услышать оные из уст других людей.
И, словно подтверждая слова мага, из своего укрытия выходит неизвестный им человек, что хлопает в ладоши, словно бы аплодируя. Берсеркер же, недолго думая, тут же бросает копьё в незнакомца, а Агасфер тут же быстрыми жестами чертит праной в воздухе знаки, которые складывались в символы. Сейчас он не может позволить себе расслабиться, но всё же предпочёл выжидательную позицию.
— Китпаштут. Кисталкут. — прямо в воздухе сформировались белые точки, по левую сторону от мага — с лёгким отсветом желтоватого, от которых можно было ощутить сильный жар, по правую — такие, от которых излучалось лёгкое голубоватое свечение и тянуло невероятно сильным холодом. Один краткий жест — и магические пули неизбежно бы направились в сторону своей цели. Агасфер выдохнул, услышав слова Кастера, а потом — стиснул раздражённо зубы, услышав чьи-то крики. Он уже слышал такие — оторванные конечности, запах пороха и иприта... всё это живо воскресло в памяти "вечного жида", который был бы рад обменять весь срок своей длинной жизни на чью-то короткую, пусть даже мучительную. Он искал способы. Ищет и сейчас, но позволить себе отступиться или проиграть сейчас... нет. Здесь, по крайней мере, ребёнок, который, возможно, пусть и натерпится страху, но зато сможет прожить долгую и, возможно, счастливую жизнь.
— Кастер, держи ребёнка поближе ко мне, я смогу его защитить. — кажется, от вежливого и добродушного Джеремии Шалтиэля не осталось и следа — он выглядел уже куда серьёзнее, чем даже когда пытался убедить Мори не нападать на болтливого демона. А после уже переходит на ментальную связь, чтобы оставить за собой преимущество в кооперации.
« — Не бросайтесь так бездумно копьём, Берсеркер. В конце концов, мы не знаем, какие карты у этого ублюдка в рукаве... » — произносит мужчина, но завершить свои слова ему, кажется, не было суждено.
Маг с интересом оглядывался на своих "гостей", с каким-то даже наслаждением слушая, как кричат люди. Кажется, Лобо всё же нашёл себе "игрушку" по вкусу, и на том душа мужчины уже несколько успокоилась — он не станет следующей жертвой этого огромного волка. Возможно, если этот городишко обескровится, они смогут найти другое место, такое же напитанное ненавистью, страхом и болью, чужим желанием жить и чужим желанием лишать жизни. "Убей, или умри" — таковы правила войны. И он знал их не понаслышке.
Цепи в его ногах активируются, и он небрежно уворачивается от летящего в него огромного копья, лезвие которого разрывает плащ и ранит неглубоко, но досадно в бедро, и вонзается в ствол одного из деревьев за его спиной с характерным звуком. Капюшон спал с его лица мгновениями ранее, и потому лицо мага можно было увидеть во всей красе. Впрочем... нет, здесь не было и намёка на красоту — всё лицо покрыто шрамами различной степени выразительности, очевидно, то были следы сравнительно недавно прошедших боевых действий. Во всяком случае, руки мага были довольно крепкими и сильными, а сам он лишь поморщился от боли в ноге и прикусил губу, чтобы не издать ни звука.
— Вы пришли в гости, и ведёте себя так грубо? — произносит он, почти выплёвывая эти слова ядовитым плевком, — Мерзко смотреть на вас. Безумец, шут и лицемер. Какая интересная компания. — и скалится гнусно, вместе с тем готовясь использовать преимущество знания территории в своих целях. Впрочем... нет, у него была ещё парочка интересных карт в рукаве, но было бы лучше, если бы все герои появились на этой шахматной доске. Красные метки на руках тут же загораются, вторя его воле. Приди же, Слуга, утоли свою ненависть и желание отомстить — таково было его желание в данный момент, — Приди, Авенджер. В полном составе. — почти рычащим голосом приказал он, и одна из меток Командных заклинаний тут же исчезает, оставляя после себя словно бы замазанный частичный след на его руке. И после скалится и сам, точно оголодавший по крови зверь. Возможно, он и впрямь был таким же чудовищем, как и то создание, что он призвал, — В конце концов, шут и безумец станут для тебя вкусной едой. А я выпущу кишки лицемеру и мелкому отродью.
В конце концов, его желанием было отомстить. Утопить в крови этот чёртов город, а потом... а потом и всех остальных. Чем больше, тем лучше.
В руках мужчины блеснул нож, по длине и форме похожий на штык, и он крепко сжал рукоять, дабы не пораниться самому и не дать кому-либо выбить оружие из его рук.
